— Очень интересно, — негромко комментирует произошедшее Элих, чувствуя, что не ошибся.
Представление вышло действительно занимательное. Сама по себе ситуация тривиальная – группа путников, явно с востока, нарвалась на неприятности в лице вставшего ни с той ноги фелида. Благоприятный исход маловероятен, ведь, чтобы договориться, они должны говорить на одном языке. А вот язык бессмысленного насилия каких-либо особых знаний не требовал. И вот, когда большой кошколюд уже выбрал себе соперника – как ни странно, самого слабого из троицы, – случилось нечто. В том, что выходец с востока начал говорить на каком-то восточном языке – ничего удивительного не было. Удивительно было то, что зверолюд его понял. И ответил на том же восточном языке. Словно пребывая в каком-то замутнённом состоянии сознания, фелид отпускает девчушку и начал, будто пьяный, брести в противоположном направлении, уходя прочь от места конфликта.
Элих не был особо сведущ в магическом искусстве. Его знания лежали в практическом русле. От него требовались навыки, которые можно было бы применить на поле битвы, а не заключённые в недра памяти факты, над ценностью которых можно было бы дискутировать бессонными ночами. Но кое-что он всё же знал. И понял, что скорее всего этот восточный гость применил магию очарования - трудно уловимое и очень опасное искусство, которое во многих странах было запрещено применять к разумным существам без разрешения.
Из всей троицы теперь наибольший интерес вызывал телепат. Его пурпурные одеяния и перчатки намекали на его принадлежность если не к пурпурному братству, то как минимум к высшему сословию, что имело средства отправить своего отпрыска учиться в Истегайскую Волшебную Академию. Маска и накидка не давали возможности определить его расу, но в любом случае, именно он представлял наибольшую опасность. Надо было быть на чеку.
Поймав себя на долгих раздумьях по поводу троицы путников. Какое джинну вообще дело? Почему ему не всё равно? Представление закончились, актёры покинули сцену. Но нет. Разум скучающего вельможи Панацеи пал жертвой пленения очередной авантюрной задумки. Он мог помочь им. По крайней мере, эта попытка скрасит его день, на который у него не было никаких планов, кроме как развлечься. К тому же, волшебнику достаточно применить свою магию не к тому, чтобы создать себе проблемы.
Нагнав выделяющуюся в толпе троицу, джинн заговорил на первичном.
— Вам не стоило так открыто использовать телепатию на улице. Мало ли кто увидит. Мало ли кто доложит. Весьма неосмотрительно, — произнёс джинн, переводя взгляд с мага в маске на другого – совершенно невзрачного и в конусовидном колпаке, а затем и на маленькую девчушку в очках, чей вид очень сильно напоминал ни то зверолюдку, ни то тифлинга.