- А где водятся пегасы? - кажется, Карбьеру удалось искренне заинтересовать сестру, хотя свой вопрос она задает только на привале в конце дня, принимая из рук брата плащ-невидимку.
Что ее заинтересовало: перспектива приручения или употребления пегасов в пищу? Сама джинн не уточняет, доставая хлеб и сыр из сумки, а так же пару спелых яблок.
- Село - это мир в миниатюре. - пожимает плечами с веселыми искрами в глазах Вестрейя, надкусывая хлебную горбушку и наслаждаясь хрустящей корочкой свежего хлеба. - Люди там простые, эмоций не таят, а вокруг - полно опасностей, от которых не защитит и лучший землевладелец. На контрасте с городами и кажется, будто чертовщина сплошь и рядом... но в свете городских фонарей, за охраняемыми стенами ее просто видно похуже. В деревне вся страна: если в ней дела плохи, то село страдает в первую очередь, если хороши - становится самой щедрой и благодарной публикой и никакая городская таверна не заменит сельской кухни.
Орфей приземляется с громким ударом лап о землю, будто упал с неба - над этой его привычкой определенно придется поработать, их новый друг, похоже, был куда моложе, чем казалось. Возможно, прошлогодний помет? Лошади недовольно ржут и отступают, а грифон подходит, привлеченный запахом еды, и тут же лезет в руку к Огнегриве. Она дает ему крохотный кусок сыра и отваживает здоровую морду в сторону.
- Но на моей памяти в Фиериморе народ приветливым не был никогда, не то что в Бартфилде. Я бы скоротала там зиму, славное место и медовуха замечательная. А тут, как говорится: «Хорошо не жили, нечего и начинать». - с современным Бартфилдом, а точнее его территорией ближе к горной кряде, у Огнегривы имелись особые отношения.
Он был родом именно оттуда. Неблагодарная, холодная земля, прелесть которой ей удалось постичь лишь поняв, что все не может быть одинаковым: иногда истинное наслаждение приносит мороз заместо привычной жары.
Жаль, что ей для осознания таких вещей нужно было пройти пешком полмира.
Когда они продолжают путь, лошадь больше не испытывает ни капли тревоги... несмотря на то, что не может видеть второго всадника. Отсутствие огня поблизости сделало все намного проще, хотя не натыкаться на предметы стало в разы сложнее. Взобраться в ней в седло Огнегрива не смогла, а спустилась с большим трудом, едва не грохнувшись на землю у постоялого двора, как мешок с картошкой.
Благо, последовавшего за этим хихиканья никто не слышал - здесь жизнь кипела, судя по стойлам остановился караван. Было немного до полуночи, так что на ужин рассчитывать не приходилось... да и не хотелось, после предыдущего-то раза.
Не отставал от невидимой хозяйки только Орфей, который вынюхивал, где Огнегрива стоит, с удивительной точностью и пытался сбить ее с ног своей пустой головой. Для мальчишки-помощника полоумный грифон, тыкающийся в пустоту, оказался сюрпризом, достойным раскрытого рта. Но открытая за ним дверь в помещение остается таковой чуть дольше положенного, позволяя Вестрейе войти, попутно шмякаясь обо все стены.
Мальчишка провел мужчин к свободному стойлу поодаль, но касаться дикого зверя не решился, попросив привязать его как следует: чай лошади купцов не казенные. Они обнаружились внутри, сидящими у камина, и на новых постояльцев не обратили ни малейшего внимания, поглощенные торговыми делами. Вместо этого рядом оказалась хозяйка. Пышнотелая, но не толстая, она была довольно молода.
- Добровечера вам, путники. Комнаты имеются, только платите наперед, а то вишь какой ажиотаж. По тридцать медных за постой, по десять за завтрак, по десять за напой животины.

Колдовать Аунар здесь тоже избегает, ведь в постоялом дворе явно могли быть другие чародеи проездом. Да, маловероятно, что со всей этой неразберихой в магии его могли бы заметить и вычислить, но все равно осторожность будет нелишней. Годы скитаний и ошибок научат кого угодно быть осторожным, это факт, не стоило испытывать удачу, которая и без того была к нему весьма неблагосклонна. Впрочем, колдовать ему и не было необходимости, а ночь была достаточно полезной союзницей не только для его посоха, но и для его меча.

Несуразная неловкость обычно грациозной Керастес слегка позабавила Аунара, но от смеха он удержался по двум весьма важным причинам: во-первых, это бы могло показаться довольно странным, ну а во-вторых это было попросту невежливо по отношению к ней, и не только невежливо, но и несправедливо тоже, ведь он отлично помнил, какой она была ловкой и меткой в другом, настоящем теле. Которое, кстати, ему уже не терпелось увидеть вновь. Нет, облик рыжеволосой женщины был по-своему симпатичен и мил, но сравниться с истинной сущностью ему было невозможно.

Надежно привязав дурного грифона в специально предназначенных для него стойлах и для верности использовав еще одну дополнительную веревку, темный эльф тоже последовал внутрь постоялого двора, вставая рядом с Карбьером. Не было похоже, что тут от них ожидали какой-то помощи или что дела тут шли скверно – напротив, судя по оживлению дела шли как раз-таки очень хорошо, да и публика была весьма приличной. На них, во всяком случае пока что особого внимания никто не обращал, разве что поведение грифона было странным, но это можно было легко списать на неопытность полудикой живности, которую только-только начали дрессировать.

Аунар оказался рядом с личом как раз в тот момент, когда он задал вполне невинный вопрос о последних новостях, сам же по обыкновению сохраняя молчание. Не то, чтобы им нужна была информация, но от последних сплетней отказываться было бы глупо, а у хозяйки такого места они явно были, да и зачастую такие личности любят поболтать сами по себе, что тоже было только на руку. Оставалось надеяться, что здесь их человечиной потчевать не будут, во всяком случае – отравленной, потому что несмотря на тот мерзкий случай у темного эльфа по-прежнему не было предубеждений касательно этого мяса, хотя предпочитал он совсем иное.

Удивление на лице Карбьера – показное, но необходимое для образа путешественника, совершенно оторванного от суеты сует цивилизованного мира. Порой и за один день пути могло случиться нечто грандиозное, о чем им суждено было услышать только из уст какой-нибудь сердобольной трактирщицы.

- Надо же! Ах, мы, видимо, совершенно потерялись во времени! Кажется, снег только выпал, а вскоре уже к нам придет славный праздник – вот так неожиданность – Он едва удержался от желания хмыкнуть, позабавленный не то этим обстоятельством, не то предложением женщины приятно провести время в компании продажных девок – Ну что вы, разве ночь хоть с одной их них окупит минуту вашего драгоценного внимания, госпожа?

Личу стоит некоторых усилий, чтобы удержать приятную женскому взору улыбку на лице: не от хорошей жизни девушки продавали себя на холодных улицах Палантира, а принимают их не более, чем за товар, со своей категорией качества и сроком годности. «С такими моральными устоями тебе давно пора податься в церковники» - говаривал ему как-то один из бывших товарищей, с которым молодому Карбьеру довелось поднять эту тему в разговоре. Тот лишь плечами пожал – церковники привыкли винить барышень во грехе, а не тех, кто пользуется их услугами. Забавный парадокс, но мертвецу он казался отвратительным.

Новости о дороге в Фиеримор находят свой отклик: лич присвистывает и искренне пытается сделать лицо более обеспокоенным. Выходит скверно, но то можно было списать на неудачную попытку безразличного к чужим бедам прохожего сыграть в сочувствие. Впрочем, а чего он ожидали? Весть о разграбленном караванщике мигом облетит тракт, заставив торговцев постоянно быть настороже. То-то они ныне в одиночку не передвигаются, предпочтя сбиваться в небольшие группы. Так и за наёмную охрану, гляди, платить выходило дешевле.

- Вот так вести, разбойники ныне совсем страх потеряли! – Карбьер покачал головой, старательно отводя взгляд от дамского декольте. А вдруг у неё муж есть? Дама вскрикивает и оборачивается, а лич тратит драгоценные секунды на то, чтобы перевести дух. Какой напор! Его бы, да в правильное русло – О, надеюсь, вам не больно? Спасибо, госпожа, вы так милосердны!

Не имея возможности резво идти вперед, ведь где-то поблизости собирала все косяки Огнегрива, лич медленно следует в указанном направлении и старается прислушиваться к шагам позади себя.

Громкое шипение привлекает внимание стоящих неподалеку господ, вызывая у них беспокойство.

- Эй, смотри, куда прёшь! – Чтобы списать всё на глупое недоразумение, Карбьер громко шикает на Аунара, будто бы тот прошелся по сапогам мертвеца – Они новенькие, между прочим, не ношенные почти! За такие и убить можно.

Торговцы выглядят удивленным, будто ожидают драки, но когда путники продолжают путь по коридору, лишь переглядываются да возвращаются к обсуждению своих дел. Это, признаться, первый столь заполненный постоялый двор на их памяти, так что со своей маскировкой Керастес нисколько не прогадала - один темный эльф еще мог сойти за уникального торговца, Карбьер так и вовсе походил на наследника своего семейства сверх всякой меры... а вот ее присутствие здесь было бы просто не уместно.
Редко когда на ночлег пускают с женщинами там, где этих женщин принято подавать на ужин.
- Мне кажется, Карбьер вызывает у всех сельских женщин что-то вроде... визита монаршей особы, да, примерно такой же восторг. Не будь с вами рядом такой ответственной леди, как я, дай знать, где нашли бы золото из ваших карманов, джентльмены. - с тихим смехом подмечает невидимая Керастес, когда они переступают порог одной из комнат. Ее рука легонько стучит по броне Аунара, легко тянет его за длинные пепельные волосы, но ничего более: шаги архаас остаются совершенно бесшумными, когда она отхожит.
- Тебе не кажется, братец, что хозяйка восприняла твой ответ за готовность? Держи замок запертым! Эдакая тигрица, коих на Фуге не сыщешь. - слышен ее тихий, немного изменившийся голос с другой стороны комнаты. - Не могла подумать, что это так весело.
Местонахождение невидимки выдает Фиалка, появившаяся прямо в воздухе, и, судя по наклону головы, совершенно не понимающая, что творится.
- Змейке куда легче без этого жуткого булыжника, правда, милая? - кажется, Фиалку почесали, потому что она приподнялась, издавая удовлетворенное шипение... после которого раздался стук в дверь.
А спустя несколько секунд кто-то беспардонно ворвался внутрь.
Сказать, что на девке не было одежды - ничего не сказать. Очевидно, что она сняла ее прямо у входа, но... похоже, услуги здесь привыкли навязывать. Или они сами навязывались, разузнав о респектабельных молодых людях заместо старых торгашей.
Открытые сочные груди, бледная кожа, плечи, покрытые россыпью веснушек и блестящие каштановые волосы. Лицом, телом - всем хороша, тут уж хозяйка не солгала. Девица явно не ожидала, что оба путника будут в одной комнате и придется выбирать.
Когда дверь за ней закрывается, она вдруг оборачивается, поток воздуха до боли напоминал прикосновение. Но почти тут же улыбается с удивительным бесстыдством и прижимается к Карбьеру, притягивая к себе руки Аунара.
- Ночью тут холодно, господа... а хозяйка меня побьет, если хоть с кем-нибудь не скоротаю ночку. - ее слова прозвучали вполне искренне, потому что на них наложилась печаль ее взгляда.

Аунар успевает здорово подивиться левитирующей змее, имеющей обыкновение появляться в самые неожиданные моменты, хотя и знает, что она просто-напросто сидит на голове жены, которая все еще облачена в мантию-невидимку. Забавно, что даже это не выдает Керастес, хотя и должно было – вот что значит качественный артефакт. Такой поди целое состояние стоит на черном рынке, а в обычных магазинах редкостей его и не найти вовсе, уж слишком специфический товар. Который ему, к слову, без особой надобности, благо он наловчился скрываться в тенях, где это только было возможно, особенно если он мог свободно колдовать при этом. Долго ему об этом всем размышлять не дали, поскольку к ним совершенно беспардонно заявляется обнаженная девица.

В очередной раз темному эльфу пришлось сдерживаться, чтобы не рассмеяться, до того нелепой была вся эта странная ситуация и, в особенности, комичное смущение лича, причем стеснялся он, скорее всего, исключительно их присутствия. У Аунара было подозрение, что Карбьер даже несмотря на свое не-мертвое состояние не пренебрегал прекрасным полом, хотя и предпочитал, как ему показалось, русалок. Неудивительно, что эта барышня не вызвала у него интереса, скорее даже наоборот, но все равно было очень занятно наблюдать за таким. В свою очередь он отметил, что заявившаяся к ним девица действительно была что надо, но он все равно бы побрезговал.

Подумалось, что можно было бы этой бедняге заплатить да отправить ночевать в комнату, столь любезно предложенную личем, но как к этому отнесется Керастес? Впрочем, не кувыркаться же он с ней собирался, в самом-то деле, а очень даже наоборот, но разбазаривать и так скромные финансы направо и налево было по меньшей мере неумно. Если подавать каждой, то у самих ничего не останется. Внешне Аунар ничем не выдал своих колебаний, продолжая стоять у стены, опершись на свой верный посох. Неудивительно, что залетевшая ночная бабочка выбрала красавчика Карбьера, потому как высокая фигура в черном плаще с капюшоном не вызывала интереса, хотя и для вида попыталась притянуть еще и его к себе. Эх, бедняга Карбьер, вечно ему в таких ситуациях отдуваться за двоих приходится.

Кто бы мог подумать, Карбьер смущается, точно трепетный юноша, никогда прежде не делавший с девами ничего более откровенного, кроме как осторожного поцелуя, оставленного на хрупких дамских пальчиках. Разительные перемены, если вспомнить прежний его энтузиазм, но девица, даром что хороша собой, ужасно настырна, да и наглости ей было не занимать. С детства привыкший к обходительному обращению с женщинами лич попросту теряется от такого напора.

- А вы просто не знаете мою жену – Он продолжает гнуть свою линию, и лицо его принимает боязливое выражение, будто жена у него не только имелась, но и могла одним щелчком пальцев разнести весь этот постоялый двор, стоит ей только прознать, что кто-то лип здесь к её супругу. На замечание о руках Карбьер, и без того не касавшийся дамы, отводит их за спину – Вам показалось, сударыня. Сквозняки тут гуляют просто жуткие, вот вам и чудится всякое.

Настырная! Лич трусливо отползает от неё на самый край кровати, от чего-то не додумавшись просто встать, не давая девке коснуться себя вновь. Ужасная ситуация, виновником которой он даже не был, а удушливого стыда и неловкости обязан был хлебнуть сполна. Стоило только сменить костюмчик, да не прятать лицо, и вот тебе: новая порция проблем компрометирующего характера, которые ещё неизвестно чем обернутся.

Странное дело, но Карбьер даже раздражения не испытывает, полностью поглощенный своим смущением.

Даже небольшая шалость Керастес не приводит его в чувства: лич ошалело пялится на дверь, неловко нащупывая на постели свой кошель. Заметил, что девка пыталась его умыкнуть, да поделать с этим ничего не мог, ошарашенный её поведением. Пальцы находят его не со второй, и даже не с третьей попытки.

- О, бездна – Шепчет он одними губами, поначалу не разделяя веселья Керастес, и косится краем глаза в кошель, когда туда проскальзывает Фиалка – Знавал я, конечно, что наглость – второе счастье, но чтобы настолько… Надеюсь, мы не задержимся здесь надолго?

Карбьер умоляюще смотрит на Огнегриву с Аунаром, а после поднимается со своего места, пошатываясь. Стоит, как громом пораженный, несколько секунд, а после, запрокинув голову, заливается смехом с явными истерическими нотками.

- Теперь я, право, могу не беспокоиться о своей безопасности в ночи. Найдется ли в этом гадюшнике девица, которую не устрашит проклятье моей женушки, а?

Отсмеявшись, Карбьер с минуту смотрит в змеиные глаза-бусинки, будто бы играя с ней в гляделки. Исход этой маленькой схватки - ничья, ведь ни Фиалке, ни личу моргать не было необходимостью. Но победа его вовсе и не интересовала, ведь в который раз он попросту удивлялся способности этой змеи так ловко менять свои размеры.

- Вот и чудно - Видеть перед собою не Огнегриву, а Керастес немного необычно - как и прежде таинство этого перехода из одной оболочки в другую остаётся скрытым от чужих глаз. Отличалось ли оно от того, что видели они с Аунаром там, в Фиериморе? Одно было известно точно, боль при таком переходе отсутствовала, и это не могло не радовать - Очевидно, мне не посчастливилось продемонстрировать себя с не лучшей стороны, раз уж ты боишься, что перед ликом ещё одной очаровательной девы я не смогу за себя постоять.

Он хмыкает, осознавая нелепость ситуации и своего поведения. Растерялся, как мальчишка.

- Спешу тебя успокоить. Я верен своему решению запереться на все замки и подпереть ручку двери стулом. Чтобы избежать последующих недоразумений, конечно. Да и... - Карбьер бросает задумчивый взгляд на некроманта - кажется мне, что назойливые девицы скорее попытают счастья с угрюмым незнакомцем, нежели с его проклятым спутником, ха! Мантия невидимости может понадобиться вам обоим, в то время как мой облик ни у кого не вызовет подозрений. Впрочем, свои скромные пожитки я всё ж таки оставлю здесь. Мало ли, не сдержусь, да и потрачу всё золото на свою потенциальную пассию.

Ответ брата вызывает у Керастес новый приступ хохота: оставалось надеяться, что они еще не подняли на ноги весь постоялый двор своими шуточками. Ну, поскольку хозяйки на пороге все еще не было, имущества они не портили, а девиц не заказывали - претензий к гостям быть не могло. Да и не то это место, где следовало подавать голос.
- Сдавай пожитки, братец, я положу из под подушку и Фиалка не допустит пропажи - ты только погляди, с какой любовью она на тебя смотрит! - сквозь смех говорит Архаас, снимая мантию невидимости уже полностью и аккуратно складывая ее под пресловутую подушку.
Реакция Аунара на столь невинное предложение с ее стороны забавляет Буревестную еще больше - ей не терпится снова поддеть его.
- Видали мы что-то, за что и тебя следовало заколоть... однако ты здесь! Неужели я столь милосердна? - совершенно трагически замечает она, закатывая глаза. - Женские сердца, безусловно, неоднократно волнительно сжимались в моем присутствии... но чтобы разрывались - что вы, я же сама доброта, хороший товар на вес золота.
Вид у нее при этих словах совершенно невинный, хотя их смысл, вероятно, дойдет до спутников немного позже. Уж чего, а подобного от нее не ожидаешь... но что вообще можно было ожидать от такого древнего существа? Благочестия и молитвы Луне на ночь? Некоторые моральные принципы для Керастес отсутствовали вовсе, в то время как другие проявлялись самым неожиданным образом.
- Если что - кричи, братец! - со смехом говорит Керастес, прежде чем пожелать ему доброй ночи... потому что ночь и вправду выдалась спокойной. В двери никто не ломился, соседи вели себя тихо, а распутные девки не надоедали. Сны не тревожили Карбьера в эту ночь, давая надежду на то, что все вчерашнее было единичным случаем.
А утро началось с непроглядного тумана: стало немного теплее, но воздух стал будто молоко - ничего дальше вытянутой руки не видно. Керастес по-прежнему тяжела на подъем, в таком климате ей явно было нелегко справляться с сонливостью, а еще за ночь они здорово замерзли - топили в постоялом дворе из рук вон плохо, чай не какое приличное заведение. Даже в одежде одеяла казались слишком тонкими, а без теплого тела Огнегривы оставалось мечтать о лучших условиях!
- Горячего молока с медом... - первым делом просит Аунара Архаас по пробуждении. Прошло не более двадцати минут, а в ее руках уже оказался Путеводитель с его картами - сегодня им предстояло найти чего-нибудь хорошего на продажу, чтобы не оказаться на улице по пути в Фаморис.
[nick]Керастес[/nick][status]змея подколодная[/status][icon]https://i.ibb.co/42pqmMF/Dark-Souls-III-removebg-preview.png[/icon]

– И даже дороже, – Аунар снова улыбается, – хотя не все в этом мире можно измерить золотом, к счастью или же к сожалению.

Спокойная ночь была настоящим благом, хотя Керастес поначалу трудно было заснуть даже в одежде и забравшись под все имеющиеся в комнате постоялого двора одеяла. Разумеется, некромант не мог позволить жене мерзнуть, но для этого пришлось раздеть ее догола – само собой, под весьма благовидным предлогом дальнейшего согревания, которому предшествовала бутылка весьма недурственного красного вина. Темный эльф, даром что был стеснен в возможности делать какие-либо запасы, всегда имел с собой бутылку-другую хорошего вина для самых разных случаев, причем вовсе не по причине зависимости – что за гнусные наговоры. Нет, он ценил хороший алкоголь, особенно вино, которое на поверхности имело совершенно иной вкус, чем создаваемое в Подземье, хотя на поверхности ему до встречи с Керастес и Карбьером приходилось порой пить весьма скверные напитки, главным образом дешевый ром, простецкое пойло всякой матросни, и тем ценнее было для него хорошее вино.

Возвращение жены в ее истинное обличье было еще одним поводом, помимо согревания, чтобы выпить на ночь глядя вина, но одного вина для согрева было недостаточно, поэтому темный эльф приложил все усилия, дабы темнокожая красавица как следует согрелась перед сном, и не один раз, после чего засыпая уже в объятьях друг друга – весьма эффективный способ противостоять любому холоду. Не поэтому ли в том числе радушная хозяйка подкладывала сударынь на любой вкус и кошелек усталым продрогшим путникам? Забавно, что эта мысль пришла в голову не только Аунару, но и Карбьеру, как он узнает уже впоследствии. Все же лич оставался мужчиной, и человеческого в нем было куда больше, чем он бы хотел признаться самому себе.

Несмотря на довольно старательную и активную деятельность этой ночью, предшествующей крепкому сну, Аунар на сей раз встал первым, но исключительно по причине слабости Керастес перед холодом, которой ну никак не хотелось покидать постель первой. Мужчина, проворно одевшись и обувшись, сходил и принес требуемое, себе взяв большую кружку уже привычного сиба, затем отправился проверить лича – не залюбили ли того здешние настырные бабочки до смерти? Здесь надо добавить, что темному эльфу и его темнокожей жене надо было вести себя крайне тихо, дабы не нарушить тишину случайным вскриком или всхлипом. Что, признаться, было той еще задачей, но они справились, и справились весьма достойно при этом.

Отредактировано Аунар Баэвиир (2020-12-06 20:08:11)

Из комнаты лич показывается при полном параде, но осторожно, будто всё ещё боится, что на него может налететь какая-нибудь девка, в чём мать родила. Прежде чем спуститься к завтраку, он дожидается Аунара с Керастес, оставив при себе желание пошутить об их способе разогрева. Больно тонкие стены в этом заведении, под стать кошмарному сервису – даже мертвец не мог сказать, что провёл эту ночь с комфортом. По ощущениям ничем не отличалось от ночевки в стойле той людоедки.

- До рассвета я, как и прежде, не смыкал глаз, сестрица – Тихо отвечает ей Карбьер, не поднимая головы. За высоким воротником не увидать едва уловимых движений его тонких губ, а прислушиваться к невнятному бормотанию незнакомца местным постояльцам было незачем. Может, он возносит молитвы луне? Чай вчерашний случай позволил создать о себе впечатление человека на редкость высокоморального.

Компания их спокойно завтракает, а после, не задерживаясь, спускается к стойлам – вряд ли хоть кому-то из их троицы хотелось остаться тут хотя бы часом дольше. Себе дороже, хотя более никаких курьёзных историй с ними не приключалось.

Пока что. В их случае всегда стоило добавлять «пока что».

Орфей весело встречает невидимую хозяйку, в то время как лич пытается ловко обратить эту радость в свою сторону – отводит буйную голову грифона чуть в сторону, чтобы почесать того по загривку. Хоть кому-то пребывание здесь не было в тягость, судя по прыти зверя.

- Эй, красавец, хотя бы притворись, что и меня ты счастлив видеть – Шепнув шутливый упрёк Орфею, Карбьер выводит его из стойла и передаёт под опеку Аунара, чтобы после этого заняться лошадьми. С ними, очевидно, отношения у него были не в пример лучше.

Прежде чем отбыть, он ловит на себе взгляд вчерашней гости и даже находит силы помахать ей в ответ, про себя нервно хихикая. И где же былой напор?

- Нужно всего лишь наловчиться – Пожав плечами, лич не без удовольствия возвращает мантию на её законное место – Обращайся, дорогая. Всегда рад стать пособником твоих шалостей.

Он краем глаза заглядывает в карты, которые листала Архаас, и слегка приподнимает брови. Территория, как жителю Палантира, была ему смутно знакома. Залезть в охотничьи угодья самого короля – она совершенно точно не могла обойтись без столь опасных авантюр. Впрочем, Карбьер ничего не говорит, припоминая, как и сам когда-то проникал сюда, и вполне успешно. В его детстве мальчишки часто кичились перед товарищами трофеями, в виде обломка королевской стрелы, но так, чтобы родители не видели. Уши ведь оторвут!

Да только кого это останавливало?

Погруженный в воспоминания, он не сразу реагирует на новопришедшего, да только вопли его и жуткая вонь не дают остаться равнодушным.

Рука, облаченная в перчатку – даже будучи мертвым лич побрезговал бы коснуться этого мужчины кожа к коже – плотно прижимается к раскрытому в очередном крике рту, а сам Карбьер подходит к незнакомцу вплотную, смотря тому прямо в глаза. Малахит горит недобрым огнем, что тут же затихает, стоит зазвучать спокойному голосу.

- Сударь, вы знаете, где находитесь? – Интересуется лич, не убирая ладони с чужого рта. Торговцу только и остаётся что кивнуть или, напротив, отрицательно покачать головой – Тогда извольте напомнить вам, что в охотничьих угодьях королевской семьи принято вести себя тихо, не нарушая покоя здешних обитателей. Вы ведь меня понимаете, правда? Прошу, сохраняйте спокойствие, раз уж наткнулись на нашу скромную группу, да постарайтесь объяснить, что стряслось, в самом-то деле?

Рука крепче сжимает мужское лицо, давая понять: стоит торговцу повести себя как-то не так, и миролюбивые путники тот час же обнажат оружие. Никто здесь не желал лишних проблем.

Керастес отшатывается, испытывая тошноту от запаха чужого тела. Боги и Луна, сколько он провел в этом лесу? Но вопли незнакомца только усиливают ее раздражение сверх укусов, которые чешутся лишь сильнее от одежды. Уж лучше бы спать на земле!
И чего возиться с этим ублюдком? Достаточно прикончить его здесь и сейчас, а найдут его в лесу весной, не раньше. Ничего странного в том, что первое, что видит Карбьер на лицах своих спутников, как только крик мужика смолкает - бессильное раздражение и неодобрение.
Его вопли переходят в сдавленные рыдания, а после незнакомец кивает в знак того, что будет молчать - судя по одежке, ему еще меньше хотелось здесь встретить приличный люд, в таком-то виде. Он со страхом смотрит на здоровенного грифона, но Керастес отзывает Орфея на приличное расстояние - пернатый друг абсолютно безразлично реагировал на смену облика, стал только покладистей после того, как ему перестала угрожать огненная грива волос. Теперь же можно без страха сминать ей бока своим здоровым лбом!
- Люди... люди добрые! - сбивчивым шепотом, который местами резко срывался на тихий вопль, начал незнакомец: - Умоляю, с-спасите! Ведьма попыталась забрать мою душу, погубить меня в лесу... я чудом спасся, чудом!
Взгляд у него безумный от страха, хотя этим жалким видом было не пронять Керастес - и ее безразличие, ведь она - женщина, вызывает еще больше слез у мужчины. На деле он не так молод, каким выглядит - волосы уже крепко окрасила седина, а лицо пронизано множеством морщин. Вероятно, он был строгим и важным господином, редко улыбался или рыдал, а оттого и старость отразилась на нем позднее, чем на жизнерадостных сверстниках.
- В-вам нужны деньги? Я... я заплачу сколько угодно, клянусь! Только отвезите меня домой в Палантир! Еще немного в этом лесу - и не жилец я, люди добрые... - умоляет он, но в этот момент что-то происходит с Аунаром и тот резко отворачивается, а внимание Керастес переключается на супруга.
- В чем дело? - интересуется она у него тихо, заметив кровь на лице, куда вскоре ложится небольшой платок. Не наблюдалось прежде у Аунара никаких спонтанных кровотечений, а оттого Архаас выглядит обеспокоенной.
Похоже, выбор их был невелик - план разрушен в зачатке, и если Карбьер жаждет помогать всем страждущим... им предстояло до ночи попасть в Палантир, чтобы не оказаться в лесу на ночь с этим стонущим и рыдающим человеком.
Искать какую-то ведьму здесь и сейчас явно было решением не из лучших - черта с два местная колдунья покажется им, а вдобавок этот доходяга помрет от ужаса раньше, чем они с ней что-либо сделают.

[nick]Керастес[/nick][status]змея подколодная[/status][icon]https://i.ibb.co/42pqmMF/Dark-Souls-III-removebg-preview.png[/icon]

– Я в порядке, – тихо буркнул темный эльф, вытирая остановившуюся уже к этому моменту кровь и кое-как взяв себя в руки, – но произошло нечто поистине ужасное. Очень рад, что мы оказались подальше от Моргорада. Потом все объясню и расскажу поподробнее, без лишних ушей. А сейчас нам стоит поторопиться.

Минутная слабость и настолько позорный страх, что ему от стыда хотелось под землю провалиться, даже несмотря на то, что этого страха никто не заметил. Кровь уже не текла, головной боли будто бы и не было, но все равно ощущения оставались достаточно неприятными, а тут еще этот доходяга из леса. Впрочем, он пообещал солидное вознаграждение, ну а убить его в случае чего они всегда успеют, угрюмо подумал некромант, прекрасное утреннее настроение которого было не просто безнадежно испорчено – он будто снова превратился в того злобного нелюдимого странника, который ненавидит все живое и видит во всем лишь подвох, бродящего от деревни к деревне без какой-либо цели, не живя, а скорее выживая. Сколько он вот так надеялся бы путешествовать по миру, упокаивая кладбища и сражаясь с нежитью? У него не было четких целей после того изгнания, и только упрямая гордость не позволяла ему наложить на себя руки. Упрямство темного эльфа было вознаграждено, и он обрел не только хорошего друга, но и прекрасную жену.

Идея сопровождать странного психа была Аунару не по душе, и он зорко следил за чертовыми сумасшедшим, забравшимся кое-как на лошадь Карбьера, готовый подскочить и заколоть его при первом же подозрительном действии, при первой же странной выходке, стараясь не поддаваться вновь возникшим темным мыслям, полным подозрения и недоверия. А что если Керастес на самом деле договорилась с Карбьером принести его в жертву, проведя очередной неведомый кровавый ритуал? Он ведь не знает правды, и никто не проучится, что видимые им сны с явившимся Холгейром не были просто умелым мороком, что ему на самом деле морочат голову и усыпляют бдительность? Да и неожиданная покладистость некогда неприступной Керастес была тоже подозрительна. Видимо, грядет что-то большое, раз ему напоследок дали развлечься, как дают сытный и вкусный обед приговоренному к смертной казни преступнику. Убить их первыми, пока они не догадались про его подозрения было бы неплохой идеей.

Что за гнусная чушь, ведь у него было более чем достаточно неопровержимых доказательств их добрых намерений, что Керастес искренне любила его, хотя и не вполне разобралась в своих чувствах при этом, что Карбьер был достойнейшим из когда-либо встреченным им людей, да и достойнее многих других представителей так называемых разумных рас. Аунар с негодованием подумал, что нахлынувшая на него волна черного зла была ничем иным, как чудовищным влиянием Тех-Из-Головоломки, для которых ничего не было слаще, чем полные отчаяний и страданий мучения смертных. Нет, он не настолько слаб, чтобы поддаваться постыдной панике и безумию, совершая тем самым ужасную, непоправимую ошибку, осознание которой может свести его с ума от горя.

Стоило догадаться, что принятое им решение, как и множество других, не приведут ни к чему хорошему. Увы, поворачивать назад уже поздно, а вступать в бой со стражей прямо под стенами Палантира – чистое сумасшествие. Возможно, можно уладить конфликт словами?

Карбьер встает перед стражниками в полный рост, не сутулясь, как прежде, но держа выправку человека голубых кровей. Внешний благопристойный вид создавал нужное впечатление, если верить событиям прошлых дней, осталось лишь правильно сыграть.

- Извольте объясниться, в чем нужда схватить честных путников, оказавших милость господину Фридриху? Можете ли вы себе представить наш шок, когда на границе королевских угодий к нам выскакивает данный сударь, запах от которого исходит просто убийственный! Чумазый и почти безумный, кричащий что-то о ведьме. Абсурдно и дико, не так ли? – Он не сопротивляется, но, тем не менее, держится жестко, не позволяя хоть капле неуверенности проскользнуть в голосе или выражении лица. Такие люди быстро находят рычаги давления, если дать слабину, а на это Карбьер права не имел – раз уж затянул себя и своих друзей в передрягу, так и выпутаться из неё должен был достойно. О, впоследствии ему придется долго раскаиваться в своей сердобольности, но попади в ровно такую же ситуацию в будущем, лич вряд ли бы поступил иначе.

Не из веры в лучшее в людях, вовсе нет. Но из веры в лучшее в самом себе.

- Сестра, прошу… - На миг чувство вины проскальзывает в нём, но тут же испаряется под натиском обвинений неизвестно в чем – Я так и не получил ответа на свой вопрос, добрые господа. Или вы думаете, что столь грубое обращение с достопочтимыми господами сойдет вам с рук? Совсем недавно мы побывали на личной аудиенции у герцога Амфипелладского. Полагаете, он не вступится за своих дорогих гостей?

Легкое приукрашивание, ложь на грани с правдой – крайне удачный прием, когда надо создать образ важных господ. Карбьер планирует разобраться с этим недоразумением прямо на месте, чтобы после лично оттащить обманщика к той самой колдунье.

К тому же, если Керастес сохранила при себе меховую накидку, одолженную ей герцогиней, то на ней вполне можно было обнаружить застежку с гербом Амфипеллады, как и у всякой статусной вещи. Такими дарами не разбрасываются просто так, и это вполне могло служить доказательством правдивости слов лича.

Карбьер, стоя лицом к лицу с капитаном местной стражи, говорит уверено. Это вынуждает их сомневаться. Перешептываться. Но не колебаться при исполнении своего долга, как и полагалось хорошим служакам.
Но слова брата сдерживают ярость Керастес... только надолго ли? Уж она была одной из тех людей, что извернутся, но отомстят любому обидчику. Особенно такому дерзкому подлецу, который потратил столько драгоценного времени и оставил их с носом! Экая тварь!
Капитан прислушивается к господину перед ним - вид у старика Фридриха был и впрямь безумный, он весь вонюч, а вот предполагаемые преступники, изволившие вымогать его деньги - чистенькие, с иголочки-таки. И накидка у иностранной барышни со странным говором - дорогая, с эмблемой рода, древнее которого только королевский. С такими не получится по-простому.
Но доводы лича определенно достигают цели: их не вяжут, как лесных разбойников.
- Охотно поверил бы, сударь, однако, извольте проследовать с нами самостоятельно, коли вы убеждены в собственной невиновности. Я должен исполнять свой долг, сами понимаете. Мы сопроводим господина Фридриха домой, разузнаем, что стряслось с его слов, выслушаем вас, поинтересуемся делами в Амфипелладе... Обычное дело, и, коли вы ни в чем не повинны, - отправитесь куда ведет дорога далее. - спокойно и строго отвечает капитан, после чего резким жестом отдает приказ страже окружить их "гостей" и сопроводить. Но пройти этот путь они и вправду могут самостоятельно, хотя кипящей Керастес это не слишком помогало - она не выплюнула ни одного ядовитого проклятия в сторону вонючего торгаша, а значило это только одно: в ее голове складывается план мести.
В темнице их первым делом полностью обезоруживают и обыскивают. Естественно, Аунару приходится снять свой темный плащ, явив облик темного эльфа местной охране... благо, молодые стражники выдали свой страх не более, чем на секунду, а после довольно смело бросали взгляды на такую диковинку в здешних краях. Но самым приятным для их глаз и рук был явно обыск иностранной красавицы... правда, в процессе Фиалка обвилась вокруг руки одного из них, сжимая мертвой хваткой. Не ожидавший такого стражник тут же резко убрал руку, а змеи и не бывало будто.
Керастес рассмеялась: что за девичий визг!
Подземелье было сырым и холодным, но она знавала места и похуже. Им оставляют теплые вещи и пока что не обращаются как с преступниками. Остается лишь ждать, и Архаас умеет быть терпеливой. Она даже успеет задремать за эти несколько часов, положив голову на плечо Аунара. Все планы на их небольшой ночной ритуал таяли с каждым часом приближающейся полуночи, но с наступлением ночи Палантир только оживал - ночные ярмарки здесь не были редкостью, а местные торговцы только и рады были сбывать свой товар в любое время суток.
Тяжелый доспех стражника будит Архаас, а сам капитан с факелом в руках оказывается напротив их скромной влажной клетушки довольно быстро, как для воина в полном обмундировании. Его пристальный взгляд останавливается на темном эльфе, после чего мужчина говорит:
- Вы до боли напоминаете мне одного разыскиваемого темного эльфа... Кажется, Баэвиир его родовое имя было...  - в этом предположении он не слишком уверен. Пока. Но цепкие серые глаза дают понять - ни один преступник не может угрожать этому городу, пока в нем есть столь ответственные капитаны.
- Мы ожидаем госпожу Гилэм, которая согласилась свидетельствовать от лица своего супруга: он чувствует себя очень неважно после вашего небольшого "приключения".
Похоже, их ожидает куда более четкое и острое обвинение еще и со стороны супруги злосчастного торгаша.
[nick]Керастес[/nick][status]змея подколодная[/status][icon]https://i.ibb.co/ysYMtjx/tumblr-f0c60007fa2d3ee61d65b3bf689dec3c-05cd2bff-1280.png[/icon]