Джинн уставший и крайне довольный приходит на корабль, чтобы передать капитана в руки верной вампиру команды, а самим спуститься в выделенную ему каюту и провалиться в сон.
Сон ему нравится. Он наполнен запахом пшеницы, дурманящий аромат степных трав кружит голову, а на мили вокруг – сплошная зелень, захватывающая дух своей бесконечностью. За холмом на востоке слышно конное ржание. После, на гнедом скакуне появляется мальчик – белая кожа и огненно-рыжие волосы. Зелёные глаза выражают восторг, на лице – улыбка раззадорившегося сорванца.
— Поводья держи! Тазом работай в такт! — слышит Элих свой голос так, как если бы он говорил это сам.
К нему подходит женщина в длинном хлопчатом платье. В руках – большой глиняный кувшин, на запястьях золотые браслеты. Тёмные волосы заплетены в длинную косу, на губах – полуулыбка. Она смотрит в даль, за мальчиком, объезжающим коня, но без тревоги, будто ничего плохого не может произойти. Ничего плохого не происходит. Пока с запада не раздаётся звон колокола. Женщина резко оборачивается, как и мальчик. В этот момент конь встаёт на дыбы и сбрасывает юнца с себя. В миг, когда копыта обрушиваются на ребёнка и слышится вопль испуганной матери, ифрит просыпается.
Он с трудом открывает веки. Свет режет глаза и в какой-то момент до него доходит, что это не дневной свет. Слишком уж он неровный, мерцающий, дергающийся. Медленно приняв вертикальное положение, свесив ноги с кровати, он обнаруживает новенький тёмный плащ, обитый в районе воротника мехом какого-то местного зверя, пару толстых тёплых перчаток и новые сапоги, без стальных застёжек, как на его родных, но из куда более толстой кожи, с утепляющими подкладками с внутренней стороны подошвы. Каблук, на вкус джинна, был слегка великоват, да и подобрать можно было на размер поменьше, но, надев на ноги дополнительный слой портянок, этот изъян удалось легко устранить. Чувствуя сохраняющееся тепло, он открыл дверь и обнаружил снующих туда-сюда членов команды. Найдя взглядом знакомого орка, джинн незамедлительно поинтересовался о причинах такой активности.
— В городе пожар, капитан приказал подготовить корабль к отплытию.
Джинн, чувствуя сухость во рту, повернулся в сторону лестницы, чтобы занять положенное ему место. Матрос остановил его лёгким движением огромной мускулистой зеленой руки.
— Боюсь, ты сегодня не в качестве матроса нам пригодишься, огневласка.
Глазами орк указал на запястье джинна, где тот неустанно хранил свой магический амулет. Они поняли друг друга. Поднявшись на верхнюю палубу, ифрит позволил себе вольность – попросив у случайного матроса лишнюю флягу с водой. Сушняк с прошлой ночи доставлял неудобство и требовал немедленного удовлетворения надобности в холодном питье. Сделав несколько громких глотков ледяной жидкости, джинн сразу же почувствовал себя лучше.
Капитан стоял у борта, наблюдая за разгорающимся в городе пожаре. Его глаза отражали зарево, словно зеркало, а на лице красовалась улыбка человека, наслаждающегося причиняемым разрушением. Заметив появление ифрита на борту, тот моментально призвал и огненного джинна насладиться зрелищем.
Элих взбудоражен, но не настолько, чтобы показать это. В городском пожаре он не находит ничего прекрасного. Это жуткое зрелище, апогей бессмысленного разрушения. В нём нет ни смысла, ни эстетики. Только всенаправленное безумство разрушительной стихии. Его стихии. Конечно же, когда жар становится настолько сильным, чтобы моментально плавить сталь, стекло и камень, и начинает поглощать воздух, направляя его и создавая внутри себя самые настоящие огненные смерчи – этим танцем смерти невозможно не восхититься. Однако любой джинн знал, насколько опасно бывает любование пламенем. В какой-то момент ты утрачиваешь возможность отвести взгляд и огонь захватывает тебя, пожирает твою душу. Сам того не понимая, ты даёшь зареву сжечь в тебе сострадание, безмолвно смотря как вещи и люди пропадают в огненных всполохах, без всяких на то причин.
Определив направление пожара относительно их положения, Элих понимает, что горит район, где находится тот самый бордель, в котором они славно провели предыдущую ночь. Джинн меняет направление внимания огненных глаз и ловит взгляд Александра, обращённый вовсе не на горящие вдали здания. Он ждёт её. Она не заставляет их долго ждать. Как и многие, ифрит сначала следит за исчезающей вдали лошадью, несущей на себе укутанного в плащ всадника, чтобы потом обернуться в сторону трапа, откуда раздаётся непонятно как там оказавшийся знакомый голос владелицы борделя, Сирин.
Вампир раздаёт команды, корабль оживает в прямом и переносном смысле. Двое бугаев поднимают широченную доску, служившей мостиком между кораблём и пристанью, пока остальные отвязывают швартовы и поднимают якорь. Спущенные паруса ловят ветер, пока штурман крутит руль как ненормальный. Судно медленно поворачивается носом в сторону водного горизонта. Элих не следит за Моро, сжимавшим свою супругу в тесных объятиях. Ему гораздо интереснее происходящее в порту и то, что люди предпримут в их сторону. Он не знал, что за люди гнались за Сирин и что именно им понадобилось от неё, но было совершенно понятно, что на достигнутом они не остановятся. Если среди них был хотя бы один человек, способный сложить два и два, то они уже догадались, что на отбывающем из порта корабле должна находиться их цель. По крайней мере, судно следовало бы остановить и тщательно обыскать. Что они предпримут, чтобы сделать это?
Капитан подходит к нему, задавая почти что тривиальный бытовой вопрос, словно они сейчас были на театральном представлении, а не одной ногой в куче неприятностей. Он действительно не видит в их побеге и укрытии Сирин «ничего такого». Ну конечно. Он же пират. Что с него взять?
— Рано говорить, оно ещё не успело закончиться, — напоминает ему ифрит, принимая подзорную трубу, и, прильнув правым глазом к окуляру, начинает рассматривать происходящее на пристани, — Будем надеяться, до долга и войны не дойдёт. Для их же блага.
