— Господин, прошу вас, ещё не поздно передумать, — раздаётся за спиной звучный голос водного джинна.

Их отряд из четырёх всадников выступил из столицы драконидов с рассветом и двигался уже полдня. Солнце плавно подступало к горному кряжу на западе, небо темнело и оранжевый закат вступал в свои права. Ифрит взялся за одну из фляг у себя на поясе, откупорил крышку и наполнил свой рот водой. Сделав громкий глоток, он закрыл флягу и отпустил её болтаться на поясе. Ему страшно хотелось прильнуть губами ко второй фляге – с крепким вином из погребов водных джиннов, но ещё было не время. Когда солнце скроется за горизонтом и на Патогу опустится ночь, холодный ветер быстро заставит их искать укрытие, чтобы расставить палатки, зажечь костёр и не замёрзнуть. Тогда выпивка и понадобится. Сбоку от ифрита фигура в тяжёлой броне выливала остатки воды на доспех. От пластин панциря моментально поднялся пар мгновенно вскипевшей на горячей металлической поверхности жидкости. Палящее солнце пустыни творило страшные вещи с тяжелой бронёй катафракта. Ещё страшнее было думать о том, как боец всё это выносит. За коническим шлемом и металлической бармицей было не разглядеть лица воина, но огненные глаза, как у знатного ифрита сбоку, безошибочно выдавали в нём ещё одного представителя огненного народа в конвое. Спереди, как и Элих одетый в стёганный дублет, вёл их земляной джинн. Серая кожа горгонида блестела от пота, а змеи вместо волос то и дело шипели на следовавших за ним попутчиков, выдавая тщательно скрываемое скверное настроение их проводника. Позади за ними следовал водный джинн – их переводчик и помощник посла Нам’Ирита, отправленного в Деклааман по поручению султана с какой-то дипломатической миссией. Переговоры затянулись и шли уже вторую неделю. Хуртклейфу откровенно надоело праздно проводить время у себя в покоях, и стоило его ушам за утренней трапезой как-то услышать, что в окрестностях начал орудовать Культ Смерти, как в голове ифрита тут же созрел план, как этим воспользоваться. Взяв с собой два свёртка из огромного сундука со своими вещами, Элих нашёл из огромной делегации троих собратьев джиннов, согласных последовать за ним. На следующее же утро они пустились в путь. Земляной джинн, если и имел определённое мнение об этой затее, то держал его при себе, не будучи предрасположенным вообще к какой бы то ни было беседе. Катафракт, с утра не сказавший ни слова, казалось вообще не станет реагировать ни на что, что не может представлять угрозы для него или его соплеменников. Только потомок русалок не умолкал уже несколько часов.

— Ещё не поздно вернуться. Затемно мы будем в городе. Уверен, я смогу найти какую-нибудь ведунью, способную вам помочь.

— Я не желаю этого слышать, — два огненных глаза угрожающе сверкнули в сторону представителя водного племени, — Я уже говорил это. Не заставляйте меня повторяться.

— Господин Хуртклейф, при всём моём уважении, вы хотите попытаться договориться с повелителями мёртвых, — чуть более сдержанно, но все так же настойчиво упорствовал русалкид, — Это очень опасно. Да и с чего вы взяли, что они вас послушают?

— Я могу быть очень убедительным, когда захочу, — отрезал ифрит и продолжил путь.

Ведущий их джинн земли, по имени Дердрей, пришпорил коня и обернулся к другим членам конвоя.

— Продолжать путь нельзя. Я не вижу, что лежит за теми барханами. Если мы до захода солнца не найдём укрытия, утром пустыня поглотит нас. К тому же, лошадям нужен отдых. Разобьём лагерь у той скалы, — джинн указал серой дланью в сторону огромной острой скалы в версте к западу от них.

Никто не стал возражать. Хотя казалось, что до горного кряжа у горизонта рукой подать, но авторитет настоящего жителя пустыни в таких вопросах был непререкаем, и не важно, был ты султаном или простолюдином. Добравшись до укрытия, острый выступ которого возвышался над землёй на высоту с десяток аршинов и отбрасывал длинную тень, все четверо всадников слезли с коней и сбросили с их спин палаточные мешки.

— Лучше вот здесь, — сказал им джинн земли, отошедший от них прилично в сторону, — Завтра тень будет здесь.

Земляной джинн и катафракт принялись обустраивать лагерь – в первую очередь свои палатки, после чего горгонид с помощью магии земли утопил в песке длинный шест и закрепил его, превратив мелкодисперсный порошок вокруг палки в плотную массу. К шесту они привязали своих коней. Как только Целион оказался в тени, Элих достал из сумки пару яблок и миску, в которую долил остатки воды из своей фляги. Примерно то же самое сделал и катафракт, предварительно сняв с своего скакуна тяжёлый чешуйчатый доспех. Напоив и накормив лошадей, тяжёлый всадник опустился на колени у своей палатки – в каком обряде, вроде молитвы или медитации, а Элих встал по краю тени и принялся вглядываться в песчаные дюны вокруг них, нарушаемые резкими и внезапными скалистыми участками. Он находил эту землю очень странной и противоречивой. Как и её жителей.

— Думаете, мы завтра сможем найти их? — спрашивает водный джинн, не упуская шанса и здесь настоять на своём.

— Вовсе нет, — отвечает Элих и направляется в сторону лагеря, чтобы разжечь костёр, — Я думаю, они уже нашли нас.

Они хохотали у костра, чувствуя себя здесь хозяевами. Общительный и разговорчивый джинн воды исправлял мнение о себе, рассказывая замечательную историю о том, как на магическом фестивале познакомился с дивной представительницей воздушного народа, и как разрушил её помолвку с каким-то торговцем из числа своих родичей, водных джиннов, сделав всё, лишь бы та досталось никому, кроме него. Он при помощи водной магии подменил на званом ужине вино будущего жениха на слабительную настойку, после чего, воспользовавшись недугом своего соперника, гулял с ней под луной по цветущим садам Исдагара. К утру они очнулись в одной постели, и ни о какой помолвке с другим не могло быть и речи. Услышав о столь дерзком применении облегчающего зелья, Элих громко хихикнул, и даже Катафракт, находившийся словно под обетом молчания, издал тихий смешок, заставивший представителя водной нации вскочить от неожиданности. Их земляной друг был представлен себе, чуть поодаль от них. Он сидел, скрестив ноги, а руки его были прижаты к земле. Остальные может и не понимали сути обряда, но Элих по своему военному прошлому прекрасно знал этот приём. Ещё во время подземной войны, джинны уяснили для себя одну простую вещь – простые средства патрулирования и присмотра за лагерем абсолютно бессильны против тёмных эльфов в их подземном царстве. Ни один огонь и ни одна лампа не давала нужного освещения. Лучники дроу могли запускать свои стрелы с огромных расстояний и попадать прямо в яблочко. А уж в полной темноте, без освещения и караульных, армии султаната становились абсолютно беспомощными. Тут им приходили на помощь джинны земли, способные чувствовать колебания своей стихии. Им для этого требовалось лишь уединение и концентрация, которые им для этих целей без единого лишнего вопроса предоставляли. После чего, их не могло обмануть ничто. Каким бы тихим, даже абсолютно беззвучным не было бы шагающее существо, его засекали и без лишних разговоров устраняли.

— А потом, я договорился с её отцом о дате уже моей с ней помолвки. Мы решили, что в Опочивальню будет в самый…

— К северо-западу от нас, в паре вёрст, — раздаётся тихий шёпот Дердрея.

— Кто? — спокойно спрашивает Элих на первичном, кладя руку на своего соплеменника из водного народа, чтобы тот не выдал их тревоги.

— Не знаю. Вроде зверь какой-то.

— Один?

— Да.

— Тогда давайте разберёмся с ним, — приказывает вельможа, и джинн земли стучит кулаком по песку, - Есть.

Первым реагирует катафракт. Несмотря на тяжёлый панцирный доспех, он первый оказывается на ногах и парой пламенных глаз быстро находит фигуру зверя, лапы которого погружены в песок, который моментально застывает на конечностях существа, словно глина или камень, не выпуская её из цепкой хватки. Ифрит не раздумывает ни секунды. Одно мгновение, и в руке нарастает огромный огненный шар, настолько жаркий, что заставляет со свистом всасываться в него воздух, дабы поддерживать горение внутри. В лагере начинается чуть ли не настоящий ураган, после чего шар устремляется к зверю и испепеляет того, оставляя лишь обгорелые кости и пепел. Оба джинна огня, впечатлённые такой эффектной демонстрацией силы представителя военной элиты войска огненного хаганата, довольные садятся обратно к костру.

— Ты отлично поработал, Дердрей. Ступай, отдохни. Завтра у нас много работы, — отдаёт распоряжение Элих, действительно благодарный джинну земли за его труды и абсолютно уверенный, что на этом опасности этого вечера исчерпаны. Другие звери скорее всего не рискнут напасть на лагерь, возле которого ещё дымятся горячие останки их сородича.

— Так на чём мы остановились? — спрашивает у водного джинна дворянин, откупоривая флягу с вином.

Отредактировано Элих Хуртклейф (2020-12-31 14:16:45)

Их пламенный друг в доспехе медленно поднялся на ноги, храня свойственное ему безмолвие, и, слегка позвенев кольчужной бармицей, прикрывавшей не только шею, но и лицо воина, повернулся в сторону своей палатки. Огонь костра на миг отразился в начищенной стальной поверхности, на которой особенно выделилась гравировка из золота – солнце, испускающее вокруг языки пламени. Скрывшись за однослойной тканью и оказавшись внутри своего походного жилища, ифрит непринуждённо прогромыхал латами, из чего можно было сделать вывод, что катафракт снял с себя свой доспешный костюм. Управился он быстро, оставив сидящих у костра Элиха и водного джинна какое-то время в одиночестве наслаждаться полной тишиной. В тепле горящего кострища, те практически не замечали ничего происходящего вокруг, наслаждаясь безмятежностью ночной пустыни.

— Я думал, что они даже спят в доспехах, — произнёс потомок русалок, глядя в огонь.

Элих не разделял веселья своего собеседника, находя подобное насмехательство над представителем элитного воинства почти неприличным.

— Вы говорили, что некроманты, которых мы ищем, уже должны были найти нас, — вдруг вспомнил предзакатные слова дворянина водный джинн, — Разве они не должны были уже появиться?

— Они никому ничего не должны, — буркнул Элих, всё ещё испытывая лёгкое раздражение от недавнего поведения своего собеседника, — И покажут себя лишь когда сами того захотят. Если захотят.

— Нам стоит бояться?

Элих перевёл взгляд двух огненных глаз на выходца из прибрежного царства.

— Бояться надо всегда, — по началу хотел сказать эмир, но вместо этого выдал успокаивающее и банальное, — Нет.

Только дрожащего от страха водника им тут не хватало.

— Ух, а ночи тут какие!

Ифрит инстинктивно поднял взгляд наверх, надеясь увидеть светящиеся на небосводе звёзды, но вместо этого уткнулся глазами лишь в голую каменную поверхность укрывавшего их каменного скального выступа. Ему было это очень не по душе. Глыба висела над ними, словно топор палача над шеей приговорённого к смерти. В любой момент она могла обрушиться на них, превратившись из укрытия в надгробие. Дрянная смерть.

— Идите спать, советник, — Элих запамятовал его имя, от чего прибегнул к более формальному обращению, — Меня сменит мой сородич.

Водный джинн испустил длинный и протяжный зевок, сопровождённый растягиванием двух тонких рук, после чего медленно, даже чуть неуклюже встал и ушёл в направлении своего спального места. Эмир проводил его глазами, после чего покачал головой и сделал большой глоток вина из своей походной кожаной фляги. Жидкость одарила его теплом, словно подлив масла в помещённый внутрь тела огонь. Спать военный в ближайшее время не собирался – он держал себя в руках и хорошо знал предел своих возможностей. К тому же, во время царствовавшего сейчас Безмятежья ночи становились всё короче, а дни, соответственно, длиннее. Бодрствовать во тьме ему не придётся долго. В делёжке ночного караула на две смены – между эмиром и катафрактом, - не было особой нужды. Но это лучше, чем если один из них останется к утру вообще без сна.

Внезапно слух Элиха уловил странное гудение. Где-то со стороны востока, если это, конечно, был восток, раздавался странный звук, ни на что не похожий, тревожный, но очень глубокий, резонирующий и разносящийся на километры – всё дальше и дальше от своего таинственного источника. Он отдавался эхом не только от укрывавшей их скалы, но и в земле, от самых недр до мелких песчинок. В какой-то момент ифрит даже испугался, что странное природное явление помешает его попутчикам спать, но пустыня, словно почувствовав его тревоги, стала тише, вынуждая гостя Патоги вслушиваться в каждую ноту исполняемой барханами мелодии. Джинн поднялся, с помощью магии создав у себя в правой руке маленький комок огня, как замену фонарю или факелу, после чего направился чуть в сторону от лагеря. Кожа его сапог со стальными застёжками тёрлась об песок, создавая тишайший шорох, но никак не вмешиваясь в музыку дюн.

Поющие барханы Патоги плавно гипнотизировали джинна, отвыкшего наслаждаться чарующей красотой песчаных равнин. Джинн позволил мелодии увлечь себя, увести в далёкие безмятежные края, где нет ни света, ни тревог, ни воспоминаний. Прохладный воздух принялся щекотать ноздри морозной свежестью давным-давно прошедшего Бурана, а также вынудил носителя первородного пламени на время скрестить руки на груди, дабы удержать подаренное вином тепло внутри своего тела. Далёкая Луна на небосводе, подкрепляемая светом маленьких холодных звёзд, белым свечением придавала песку сероватый оттенок тусклого серебра. Когда лучи света преломлялись у самой поверхности, шероховатая песчаная гладь дюн начинала блестеть, как груда маленьких стеклянных осколков на солнце. Слабенький ветер собирал с поверхности редкие песчинки и заставлял лететь маленькими вихрями, закручиваясь в подобии стремительного вальса. Гул за краем горизонта становился всё тише, пока полностью не исчез, уступив музыкальную сцену редкому и едва слышному завыванию ветра.

— Земля поющего песка. — прошептал джинн на первичном, очарованный и довольный исполненным перед ним природой спектаклем.

Ночь уже полностью вступила в свои права и вскоре должен был проснуться доспешный огненный маг, дабы подменить своего вышестоящего в джиннском социуме собрата. Обращённый лицом к востоку, Элих услышал позади себя лёгкий песочный шорох.

— Вы рано, мой друг. Не спится? — не поворачивая головы, тихо произнёс он, думая, что катафрактарий решил пораньше заступить на пост, дабы дать Элиху больше времени для сна.

Ответа не было долго. Ирфит не сразу решился повернуть голову. Когда же он развернулся, чтобы выяснить причину молчания, то обнаружил, что позади никого и не было. Негромко цокнув языком от собственной оплошности, джинн потянулся рукой к фляге с вином, желая окончательно её прикончить. Словно наказывая напиток за посмевшие посетить разум воина слуховые наваждения и нелепые поспешные выводы. Элих едва успел прильнуть губами к тонкому горлышку, когда увидел в дали, на ближайшей песчаной возвышенности высокий силуэт. Выше джинна как минимум на голову, фигура, словно целиком сотканная из дыма, возвышалась над тем местом, куда ещё не так давно катафракт запустил заклинание, убившее какого-то зверя жаром огненной магии. Вытянутая мордочка была обращена к лагерю, а голубые глаза внимательно следили за джинном, словно вглядываясь в его душу и видя все его намерения. Ифрит медленно опустил ёмкость с выпивкой, позволив ей свободно болтаться на веревке у пояса, так и не сделав ни одного глотка.

Даже это секундное замешательство могло стоить ему жизни. Решение надо было принимать молниеносно.

— Присаживайтесь к костру, мы вас не обидим! — произнёс джинн на Пагубе громко и выразительно. — Можем даже поделить водой и провизией!

Элих не сводил глаз с их гостя, как и любой в подобной ситуации, ожидая очевидного подвоха. В то, что этот пришелец путешествовал по пустыне один ночью – верилось слабо. А значит, открытое появление странника могло означать что угодно. От потенциальной засады, в которую выходцы из Фуги по неосмотрительности нырнули с головой, до простой попытки нападения, где высоченный зверолюд мог выступать отвлекающим элементом. Поднимать сразу тревогу на первичном – было бы глупо, да и не нужно. Его собратья наверняка проснулись от шума, а значит, уже должны были быть наготове. Но в попытке диалога был ещё один смысл. Может удастся узнать, кто их гость и чего он хочет? Ведь зачем сразу ссориться на чужой земле, где у тебя мало преимуществ, когда можно договориться?

Приподнятые руки были хорошим ходом – миролюбивым, уважительным. Означавшим, что ты не хочешь представлять угрозы, готов идти на контакт. Пробудившиеся джинны не стали наставлять на пришельца оружие. Не у всех оно было. Не всем оно было нужно. Все были готовы к неприятностям, но никто не собирался атаковать первым. Убить обыкновенного путника на чужой земле, всего лишь нуждавшегося в укрытии и тепле, – непростительная ошибка. Они ведь не варвары.

Стоило зверолюду упомянуть недавно убитого ими зверя, вперёд вышел Катафракт, каким-то чудом сумевший быстро надеть на себя кирасу. Опустив голову, он впервые за этот день подал голос, глубокий и низкий, словно выходящий откуда-то из вулканических недр.

— Прошу прощения за причинённый ущерб. Мы не знали, что этот зверь принадлежит вам, и были вынуждены отреагировать соответственно.

Извинившись, он поднял голову и сделал шаг обратно. Шлема на голове и кольчужной золотистой бармицы на лице воина не было, а пламенные волосы, точно такие же, как у Элиха, были завязаны в узел на затылке. В темноте, мешавшей различить черты лица двух ифритов с пепельной кожей, только эта маленькая деталь помогала различать их.

Словно чувствуя свою вину, в разговор вмешался водный джинн, сверкая добродушной улыбкой опытного переговорщика.

— Позвольте нам загладить вину, пригласив вас к костру и поделившись с вами нашими запасами. Если вы замёрзли, мы с радостью угостим вас вином.

Настала пора назвать свои имена, и Элих взял слово сразу же после гостя с тёмной шерстью, решив, что лучше будет говорить он, а не их друг их водного царства, в чьих дипломатических навыках они пока что не нуждались.

— Я Элих, сын Мерила, шейх при огненном дворе Маэгры. Ваш вид и разумность не удивила нас, скорее ваше внезапное появление. Мы знаем, что за существа водятся на Патоге.

Стоило зверолюду сделать пару шагов, как Элих и его огненный собрат заметно напряглись. Водный джинн же, способный постоять за себя, но не очень это любивший, сделал шаг назад. В ответ на сделанное Септоном предложение, советник коротко хихикнул, а высокородный ифрит улыбнулся краешком губ.

— Мы простим вам незнание наших обычаев, тем более, что это как раз мы – гости на вашей земле. Мы будем рады услышать вашу историю, если вы захотите ею поделиться.

После чего Элих сделал шаг назад левой ногой и приглашающим жестом указал на начавший затухать костёр. Другой огненный джинн, видя гаснущий огонь, громко щёлкнул пальцами, отчего пламя разгорелось с новой силой, осветив лица присутствующих яркой вспышкой. Направившись к костру, шейх выслушал наставления их гостя, после чего утвердительно кивнул.

— Мы были предупреждены насчёт орков и мародёров, когда отбывали из Деклаамана, — начал Элих, решив, что сможет получить необходимую информацию, лишь предоставив определённые сведения взамен, — Наш отряд разыскивал странствующих некромантов. По слухам, их культ был замечен где-то в этих краях. Если ты сможешь нас направить, мы будем тебе признательны.

Несмотря на гипнотизирующую плавность и аккуратность движений зверолюда, свойственную скорее каким-то аристократам, а не представителям грозной и опасной расы, ни Катафракт, ни джинн земли не позволили себя одурачить ни на миг. В то время как Дердрей осматривал окрестности, ожидая подвоха и выявляя возможную скрытую угрозу, доспешный огненный маг следовал за Септоном, видя в скользящей неторопливой походке пустынного странника медлительность хищника, готового броситься на них в любой момент. Оказавшись у костра, Элих уселся на самом дальнем месте, спиной к скале, а его собрат – по правую руку. Водный джинн удалился к палаткам, дабы среди мешков с провиантом найти то, чем можно было бы поделиться с их гостем.

— Ночь может скрыть многое, но не всё. Вам самим не опасно было путешествовать одному по пустыне, пусть и в компании зверя?

Вернувшийся с двумя флягами воды советник из морского царства протянул одну обитую кожей ёмкость зверолюду, дружелюбно улыбаясь и глядя в голубые глаза путника.

— Да и к тому же, что могло сподвигнуть вас на такую авантюру? – водный джинн уселся слева от Элиха, но поближе к Септону, испытывая явный интерес к чужаку и не чувствуя таящуюся внутри него угрозу.

Отредактировано Элих Хуртклейф (2021-01-01 23:12:45)

Элих склонил голову, принимая комплимент в сторону его расы и заодно этим жестом отвечая на вопрос Септона. Признание способностей его народа польстило шейху, любившему слышать приятные слова в свой адрес. Никак не отреагировавший на слова зверолюда Катафракт отпил из тёмной кожаной фляги с водой, показывая, что не столько участвует в беседе, сколько просто присутствует при оной. Советник, краем глаза увидев реакцию вельможи из огненного народа, улыбнулся, так же принимая похвалу и в свой адрес.

Разумеется, они все знали Пагубу. Их ответы, выдаваемые без пауз из-за необходимости вспоминать слова были тому ярким доказательством. Что советник, что шейх были выходцами из высшего сословия и знание рабовладельческого языка для них было обязательным. Они владели им как минимум свободно, если не в совершенстве, а преисполнившийся опытом в области переговоров водный джинн так и вовсе легко различал и акценты, и скрытые значения, присущие тому или иному народу. Именно из-за своих знаний он и потребовался в походе. Сложно было схожее утверждать про Катафракта и джинна земли, но, судя по реакции на то или иное утверждение зверолюда, те вполне понимали, о чём он говорит.

— Не уверен, что все будут готовы излить свои тайны первому встречному, — аккуратно осадил гостя Элих, чувствуя, как сказанное Септоном могло сильно озадачить некоторых членов отряда, привыкших держать за приватность своей жизни, как за что-то само собой разумеющееся.

Оказавшись у костра, заняв свои места и обменявшись базовыми вежливыми репликами, они начали плавно подходить к главным вопросам – что их всех здесь собрало. Водный джинн, несмотря на свой явный научный интерес, был больше на подхвате и ифрит пользовался своим положением главного переговорщика, пока дела шли так, как ему было и нужно.

— Вы правы, это всего лишь слухи, — улыбнувшись, осторожно ответил джинн, раздумывая над каждым словом, словно это была какая-то проверка, — Их жизнь не лишена обихода и быта обычных смертных. И город, пускай и стоящий на вулкане – всё равно остаётся всего лишь городом.

Водный джинн бросил на Элиха взгляд огорчённого романтика, словно ифриту удалось за одну фразу развеять всю магию, что окружала древний и таинственный народ. Шейх никак не отреагировал на подобную реакцию на свои слова. Он был прагматичным воином и не мог позволить себе плен чарующих иллюзий. Как бы даже порой не хотелось самому заковать себя в эти цепи, в попытке сбежать от серой и циничной реальности.

Стоило Джакалу заговорить о непосредственной цели их похода, все трое джиннов у костра внимательно вслушались в рассказ зверолюда, и даже стоящий в вынужденном карауле Дердрей улавливал некоторые слова краешком уха. Когда Джакал закончил речь, джинны переглянулись. В глазах советника ифрит заметил искру надежды, а вот Катафракт не сильно изменился в лице – разве что по какой-то причине подозрение, никак не оставлявшее конного воителя, никак не ослабло, а скорее усилилось. Элих не был глупцом и понимал причину настороженности своего коллеги. Но этот вопрос мог подождать.

Септон придался горечи об утерянном друге, и водный джинн сменил дружелюбный интерес на сочувствие. Когда зверолюд сделал глоток воды, сопроводив его тостом за знакомство, слово взял русалкид.

— Нам действительно жаль, Джакал, — скорбно и тихо произнёс он, сдерживая порыв приобнять жителя Патоги в качестве поддерживающего жеста, — Это никак не уменьшит боль вашей утраты, но примите наши искренние извинения.

Элих молчал, позволяя более искусному в ремесле переговоров собрату делать свою работу. Заметив в руках Септона флягу, которую по началу ифрит принял за обычную воду, шейх понял, что советник не был дураком, и полагался не на только красноту своей речи. Выпивка должна была помочь, вместе с жаром кострового огня, подарить гостю тепло и чувство безопасности. А ощутив себя среди друзей, с вином в желудке, пришелец должен был заговорить. И он заговорил.

— Жадность — порок, осуждаемый в Панацее. Мы явились в пустыню вовсе не за наживой и чужими сокровищами, — ответил Элих, чувствуя растущий соблазн присоединиться к Джакалу в распитии джиннского вина.

Ифриту даже не пришлось врать. Никого из участников джиннской экспедиции не привело сюда золото. Никому, кроме разве что Дердрея, оно попросту не было настолько нужно, чтобы рисковать своей головой в окрестностях Деклаамана. Кого привела сюда скука, кого долг, а кого – надобность приоткрыть завесу тайны над чужой судьбой. И помочь в последнем здесь мог не обычный предсказатель, чьи слова ещё требовалось бы правильно истолковать. Нет. Если брата Элиха коснулась смерть, то кто сможет поведать об этом лучше, чем некромант?

Септон плавно подошёл к самой сути, задав именно тот вопрос, которого так долго ждал от него ифрит. Улыбнувшись краем губ, довольствуясь благополучным ходом беседы, слово взял шейх.

— Вы правы, мы охотимся за некромантами. Нас интересует информация, которую они смогут для нас раздобыть.

Огненный джинн по правую руку от Элиха поморщился, испытывая неприязнь к самой мысли заключать сделку с существами, практикующими подобное колдовство. Сын Мерила же не отрывал взгляда от фигуры в тёмных одеждах, осознавая риск от подобных вещей, сказанных вслух. Некромантия была запрещена в Панацее, и вполне возможно не одобрялась на Патоге. Они были на нейтральной территории, и одни лишь боги знали – отмахнётся ли от них странствующий философ, узнав об их замыслах, или решит помочь, когда узнает о причинах столь опасной авантюры.

Как бы то ни было, Элих бросил жребий. Теперь ход Септона.

Советник плавно кивал и улыбался после каждого глотка и вздоха удовольствия Септона, словно был тем самым виноделом, чьи труды вкушал житель Патоги и чья реакция безусловно польстила бы тому, кто вложил силы, время и душу в создание дивного напитка. Джинны не были лучшими виноделами в Каратаде. Но их способность подчинять себе климат и природу своим нуждам зачастую выливалась в славные продукты, которыми не стыдно было поделиться с другими. Во многом по той причине, что они не тратили время на подделки и показуху. Им нужны были чистые, незамутненные примесями и обманками ощущения.

Речь разговорившегося зверолюда о путешествиях ввела шейха в подобие транса, в котором он вспомнил своего брата Айнура. Септон словно заговорил устами давно исчезнувшего ифрита. Он даже использовал те же слова и доводы. «Увидеть большой мир и каждую цивилизацию – дорого стоит, не правда ли?». Так считал и Айнур. Думал так. Говорил так же. Ту же страсть использовал и Элих, чтобы склонить романтичного брата на путешествия в недра Фуги, на пути в Сиругил, на войну. За ту же мечту его старший брат заплатил кровью и, возможно, жизнью, поддавшись на заверения самонадеянного родича, считавшего себя героем из легенд о военной славе. Какое чудо, что Джакал не разделил ту же плачевную долю. Простой философ в поиске истины. Неужели ему просто повезло? Почему в его случае судьба не затребовала кровавую дань за претензии к истине? Была ли тут замешена воля Богов? Или совпадение, осторожность ли зверолюда?

Что бы случилось, будь на месте Элиха его более жаждущий истины брат? Провёл бы тот бессонную ночь, рассуждая с иноземцем у сути вещей? Боги свидетели, если этот зверолюд поможет им в их поисках, и если в конце длительного пути, Элих сможет спасти своего брата от плена безызвестности и рабства, то вернётся с ним на Патогу, чтобы познакомить его с Септоном. Пустынным путником, что внёс в повесть поисков потерянного ифрита свою лепту.

— Их царство не утеряло своей гордости и величия, —  произнёс джинн воды, не потерявшись в отличие от главы отряда в пучине давних событий и дослушав зверолюда до конца, — Для них жизнь близ вулкана – одновременно и необходимость, и дань былому величию. Вся их жизнь – это дань их удивительной истории. И каждый сможет к ней прикоснуться. Просто сделав шаг за ворота.

В этот момент, любой, кто терялся в догадках касательно причин явки водного джинна в царство драконидов, мог получить просветление. Когда же Джакал заговорил про похороны друга, к ним внезапно присоединился Дердрей, чьи способности в магии земли не так давно помогли убить зверя.

— Я помогу вам похоронить вашего друга, — коротко и ясно произнёс джинн земли, не вкладывая в свои слова какого-либо сочувствия. Просто констатируя факт.

Трое джиннов взглянули на его лицо и не смогли разглядеть какой-либо эмоции, кроме простой решительности рядового трудяги, для которого даже создание погребальной ямы – не более чем быт, не вызвавший особых переживаний.

После недолгого перерыва, в ходе которого отряд обменялся фразами с их гостем, Септон выразил желание помочь в поиске некромантов. Элих едва сдержал выдох облегчения, а водяной джинн заметно налился энтузиазмом, решив ознаменовать это событие всплеском благодарности.

— Можете взять мою палатку! — возбуждённо сказал советник, улыбаясь и наклонив голову в удовлетворённом жесте, - Я эту ночь проведу в карауле, так что можете спать спокойно, вас до рассвета никто не потревожит.

— Мы будем благодарны в ответ на вашу помощь, Джакал, — поддержал водного джинна шейх, улыбаясь подвернувшейся возможности использовать местного проводника, — Отныне вы находитесь под нашей защитой и можете располагаться.

В ответ на данное высказывание Катафракт грубо и открыто откашлялся, а когда Элих перевёл на него взгляд, доспешный маг кивнул головой в сторону, где находился земляной джинн, приглашая на приватный разговор.

Джинн без возражений ответил, встав из-за костра и уединившись в паре метров от отрядного очага с собратом и их недавним проводником.

— Я ему не верю. Откуда он знает о месте нахождения некромантов? Почему он нам помогает? — начал Катафракт на «первичном» - джиннском языке, будучи непривычно разговорчивым, пока водяной джинн отвлекал зверолюда от их перепалки.

— Меня смутили схожие его странности, господин, — вмешался Дердрей, спокойный и как будто отстранённый, как и всегда, — Он путешествует по пустыне один. Его зверь нас обнаружил намного раньше своего хозяина. Почему они так отдалились друг от друга? Что-то здесь не так. Он явно о чём-то врёт.

— Он проведёт нас к логову некромантов, вместо того, чтобы мы бродили среди песков целыми днями и искали их по неизвестным нам землям, — ответил Элих жителю хаганата земли, после чего перевёл взгляд на своего непосредственного сородича, — Он живёт здесь дольше, поэтому знает больше. Поэтому и не стал юлить, зная, что мы сильнее местных разбойников. И помогает нам, понимая нашу силу. И наверняка рассчитывая на награду.

— Он не просто странствующий философ. Он врёт! — повторил не верящий в такие совпадения джинн земли.

— Что же, в любом случае, он обещал нас довести до нужного нам места. А это значит, что мы больше не нуждаемся в твоих услугах, Дердрей. Если сомневаешься в успехе похода, с рассветом можешь возвращаться в Деклааман.

Катафракт несколько раз перевёл взгляд с собрата на горгонида и обратно.

— Если Дердрей прав, я буду вам нужен.

— Отлично, — кивнул довольный таким раскладом Элих, приняв обещание помочь от своего собрата, — Тогда после рассвета отправимся в эту гробницу.

Фыркнув, джинн земли отошёл в сторону, где недавно был убит зверь Септона. Катафракт и Элих вернулись к советнику и гостю.

— Мы будем рады принять вашу помощь, Джакал, — сказал Элих, присаживаясь у костра, — Чувствуйте себя как дома. Наш друг окажет вам посильную помощь в похоронах вашего питомца. Через пару часов после рассвета, мы будем рады последовать за вами.

Джинн воды кивнул в сторону джинна земли, как бы напоминая про похороны потерянного друга, а сам удалился, скорее всего по нужде. Землянной джинн, как и было сказано, помог с похоронами, по команде Септона одним жестом создав приличной глубины яму, а чуть позже, после ритуала погребения, - мгновенно её засыпав, добавив чуть сверху кучу земли, создавая что-то на подобии маленького песчаного кургана. В самом же таинстве захоронения горгонид никак не участвовал, не скрывшая своей отрешенности как от процесса, так и от чужака в их лагере.

Закончив с делами, вся джиннсеая группа, за исключением решившего понести вахту русалкида, улеглась спать, предвосхищая грядущее приключение.

На утро, какое-то время после рассвета, зверолюда никто не беспокоил, но стоило ему выйти из палатки, как он мог заметить, как ифриты поят своих лошадей-саваранов и собирают свои палатки, а джинн воды, заметив пробудившегося зверолюда, набрал сухарей в железную миску.

— С добрым утром вас, Джакал. Знаю, не светский стол, но чем можем, делимся, — советник предложил Джакалу еду и питьё, держа в одной руке миску, в которой находились сухари и вяленая конина, а в другой - литровую кожаную флягу с водой. — Запасов еды хватит ещё на пару дней, не считая времени, что уйдёт на дорогу в Деклааман, а вот с водой - было бы здорово пополнить резервы. Наверняка же удастся рассчитать путь через какой-нибудь источник?

Отредактировано Элих Хуртклейф (2021-01-05 04:25:12)