Рудольф Рэтбоун

Внимание, шутка: орк Рудольф. Не понимаете, в чем соль? Не понимал и Рудольф. А дети вокруг продолжали смеяться. А шутка в том, что столь «бледное» имя дали столь «зеленому» ребенку. Как жаль, что мать не подумала о подобном исходе заранее. Сколь прискорбно, что она не знала орочьих имен. Ведь она – человек, фирийка. А отец-орк ушел в закат задолго до рождения ребенка. Гретель была славной женщиной. С ужасным вкусом на мужчин. Не в первый раз она ошиблась с выбором. И Рудольф – лишь второе тому доказательство. Первое же доказательство – его старший брат, Руфус. Опять же, полукровка. Опять же, с неподходящим именем. Дважды на одни грабли, да, Гретель? Разве что отцом первенца не орк был, а тифлинг – что ничуть не лучше, ведь он тоже сбежал. Так и жили они втроем: простая женщина из людей и два ее ребенка, один – красный, другой – зеленый. И жизнь не казалась легкой ни одному из них. Ни ей, что должна была кормить три рта, два из которых от года к году становились все шире. Ни им, коих в этом мире любила лишь одна она. Братья, столь разные внешне, отличались и внутренне. Коли красный – дипломат, так зеленый – громила. Где один работал головой, там другой – кулаками. Если старший развивался постепенно и размеренно, то младший – будто на дрожжах и кое-как. Но даже так, не имея альтернатив, они любили друг друга и мать – ведь никто иной Рэтбоунов любить не намеревался.

Годы шли – Рудольф черствел. Если старший пошел по пути созидания, то младший – по пути разрушения. Пока один учился лечить, другой – калечить. Будучи ребенком крепким, но неловким, он не мог помочь на работе матери, но мог подсобить кому иному. Если не рудокопом, так хоть грузчиком - а грузить в Хармлауте было что. Чуть подросши он стал браться и за иного рода работу, став охранником – а охранять в Хармлауте было что. О чем распространяться он, впрочем, не хотел, так это о том, что работать он мечтал кем иным – вот это да – не грузчиком или охранником, а дрессировщиком. И пусть животные его и любили, но ни местных грифонов, ни кого бы то ни было еще ему приручать и воспитывать не доверяли – находились на подобные работы и иные претенденты, чуть более подходящие по тем или иным критериям. Впрочем, работать со зверьем ему еще доведется – чуть позднее. Став полноправным взрослым и крепким почти что орком, он, взяв в руки плохонькую секиру, присоединился к тем отрядам, что охраняли окрестности города от всякой живности, будь то разбойники, недалеко ушедшие от животных, или любые иные опасные для здешнего люда твари.

Сражаясь, Рудольф осознал: от орка в нем не только лицо, голос, запах, но и сама суть. Лишь в бою он чувствовал себя на своем месте. Любое взятое оружие казалось естественным продолжением его рук. А ярость и раж, пробуждающиеся в сражении, наполняли его тело жизнью, заряжая на свершения, за которые его начинали уважать окружающие. Поняв наконец, кто он есть, Рудольф решил показать и всему оставшемуся миру, что он – орк, и никто иной. А доказать это он мог лишь одним образом: покинув родное гнездо – Хармлаут, встав на дорогу приключений и заработав себе имя – имя, достойное орка. Взяв все те немногие принадлежавшие ему вещи и полезные к тому же в дорогу, он случайно прихватил и своего старшего и единственного брата - Руфуса. После чего, попрощавшись с матерью, вместе они отправились в долгий путь, из которого зеленый и не надеялся вернуться.

По факту рождения, Рудольф – не орк, а жалкий полукровка. И в том его главная проблема: он хочет если не являться, то хоть считаться орком. И потому пытается оправдать цвет своей кожи при каждом удобном или не слишком случае: не пасует ни перед дракой, ни перед чем бы то ни было еще пугающим простой люд, будто бы ища кратчайшую тропу до собственной могилы. Он точит секиру по поводу и без; смотрит исподлобья, стреляя взглядом; говорит грубее и проще – не так, как учила его мать. Рудольф – не орк. И самый простой способ вывести его из себя – напомнить ему о его происхождении. А самый очевидный способ его пристыдить – напомнить о доброте матери и уже о ее происхождении. И именно потому мать он свою предпочитает не упоминать всуе, брата своего братом прилюдно старается не звать, а свое имя не любит произносить и вовсе, представляясь каждый раз по-разному, зачастую – нелепо. Он не знает ни пагубы, ни орочьего языков; не имеет, но желает приобрести орочье имя; и мечтает побывать на Пагубе, желательно – в Голмране.

У Рудольфа есть лишь два дорогих ему «человека»: мать и брат. Обоих он любит и уважает, но уважение и любовь свои прилюдно предпочитает не выказывать. С Руфусов и вовсе может и спорить, и ругаться. Одного, впрочем, не оставит в любом случае, и в критической ситуации всегда встанет именно на его сторону – пусть тот хоть сотню раз будет не прав. И именно они – родственники – две его основные болевые точки. Заденешь их – заденешь его, сделаешь больно им – сделаешь больно ему, оскорбишь их – оскорбишь его. Зачастую, именно по ним бить куда эффективнее, чем по нему. Выбей ему зуб – он сплюнет и улыбнется; выбей зуб одному из них – у него вены на лбу лопнут от гнева.

С людьми Рудольф ладит хуже, чем со зверьем. Не столько потому, что людей орк не любит, сколько потому, что любит животных – в разумных пределах. Легко представить, как он расчесывает перья грифону; не сложно вообразить, как он колеблется перед тем, как добить хромую лошадь в горах вместо того, чтобы оставлять ее страдать. С агрессивными же существами ему даже проще. Тут уж либо он, либо они. Тем более, что от его здоровья и жизни зависят жизнь и здоровье вечно мельтешащего под рукой столь дорого старшего брата.

Уж чем Рудольф может гордиться, так уж внешностью – на орка он очень похож. Столь же огромный и крепкий, как и большинство зеленокожих варваров. Роста в нем — что в полутора эльфах, веса — что в натуральном валуне. Кулаки – с человечью голову, руки и ноги – словно стволы деревьев. А шрамов-то сколько! Грубые рубцы от ран толщиной чуть ли не с палец человечий – его великая гордость, об истории каждого из коих он с радостью расскажет. Кожа – грубая, толстая, зеленая! Волосы – сальные, грубые, черные. Глаза – маленькие, красные, грубые. Да все в нем – грубое, пугающее, отталкивающие. Некоторые считают, что даже для орка он – урод. Что он, впрочем, тоже за комплимент принимает. Зубы – кривы, желты, мощны, челюсть и клыки – выдающиеся! Пальцы – что сардельки, ногти на них – что когти. Уши – острые, нос – картошкой, все это – ломанное. Раньше он одевался в то, что мать даст. Ныне он намерен одеваться, во что придется, лишь бы лица ломать не стесняло – как и полагается наемнику, авантюристу, герою портовых пересудов.

Отредактировано Рудольф Рэтбоун (2021-01-10 14:07:49)